Один из главных вопросов, который задают каждому писателю, по мнению Нила Геймана, звучит следующим образом — «Откуда вы берете идеи?». И действительно, порой, читая какое-нибудь новое произведение с лихо закрученным сюжетом, хочется понять, что было его отправной точкой. Как, когда, в какой момент писатель понял, что это то, о чем он хочет написать? Публикуем перевод эссе Геймана о реальном источнике идей, страхах и творческом процессе.
В каждой профессии есть свои подводные камни. К врачам, например, всегда обращаются за бесплатными медицинскими консультациями, к юристам — за правовой информацией, гробовщикам говорят, насколько, должно быть, интересна их профессия, а затем быстро меняют тему. Писателей же спрашивают о том, откуда мы черпаем идеи.
Вначале я обычно давал людям не очень смешные отрывочные ответы: «Из Клуба идей месяца», говорил я, или: «Из небольшого магазина идей в Богнор Реджисе». «Из пыльной старой книги в моем подвале, полной идей» или даже «От Пита Аткинса».
Потом мне надоели эти не очень смешные ответы, и теперь я говорю людям правду:
«Я их выдумываю, — говорю я им. — Прямо из своей головы»
Обычно людям не нравится такой ответ. Не знаю почему. Они выглядят несчастными, как будто я пытаюсь ускользнуть, уйти от ответа. Как будто есть какой-то огромный секрет, но по своим личным причинам я решаю не делиться им.
Но, конечно же, это не так. Во-первых, я сам не знаю, откуда на самом деле берутся идеи, что заставляет их сперва появляться, а потом, в один прекрасный день, исчезать. Во-вторых, я сомневаюсь, что кто-то действительно хочет послушать трехчасовую лекцию о творческом процессе. И, в-третьих, идеи не так уж и важны. Серьезно, это действительно так. Практически у каждого есть идея для книги, фильма, рассказа или сериала.
Каждый когда-либо публиковавшийся писатель сталкивался с ними — с людьми, которые подходят к вам и говорят, что у них есть идея. И, поверьте, она просто выдающаяся! Настолько выдающаяся, что они хотят взять вас в долю. Предложение всегда звучит одинаково: они расскажут вам свою идею (это сложная часть), вы ее запишете и превратите в роман (это легкая часть), а затем вы двое сможете разделить деньги пятьдесят на пятьдесят.
Я всегда достаточно любезен с этими людьми. Я искренне говорю им, что у меня и без того слишком много идей и слишком мало времени. После чего я желаю им удачи.
Идеи — это не самое сложное, они лишь небольшая часть целого. Намного труднее создать правдоподобных героев, которые будут делать более или менее то, что вы им говорите. И, безусловно, труднее всего просто сесть и поставить одно слово за другим, чтобы наконец создать то, что вы пытаетесь построить все это время: что-то совершенно интересное, что-то совершенно новое.
И все же именно происхождение идей — это вопрос, на который люди хотят знать ответ. В моем случае они также хотят знать, черпаю ли я идеи из своих снов. (Ответ: нет, потому что логика сновидений — это не логика рассказов. Просто запишите сон, и вы это увидите. Или, еще лучше, расскажите кому-нибудь свой сон: «Ну, я был в этом доме, который также был моей старой школой, и там была эта медсестра, которая на самом деле была старой ведьмой, а потом она ушла, но там остался лист дерева, и я не мог смотреть на него, потому что знал, что, если я прикоснусь к нему, произойдет что-то ужасное…» — и наблюдайте, как взгляд вашего собеседника окончательно тускнеет.) И я никогда не давал прямых ответов. До недавнего времени.
Моя дочь Холли как-то уговорила меня прийти в школу, чтобы выступить перед ее классом. Учитель Холли был переполнен энтузиазмом («Все дети в последнее время пробуют писать собственные книги, так что, возможно, вы могли бы прийти и рассказать им о том, как стать профессиональным писателем. И поделиться множеством небольших историй. Им нравятся истории»), и я пришел.
Дети сидели на полу, у меня был стул, на меня смотрели пятьдесят пар маленьких семилетних глазок. «Когда я был в вашем возрасте, люди говорили мне ничего не выдумывать, — сказал им я. — Сейчас за это мне платят деньги». Я говорил где-то минут двадцать, а потом они задавали мне вопросы.
И в конце концов один из них задал тот самый:
«Где вы берете идеи?»
И я понял, что должен им ответить. Да и вопрос вполне разумный, если вам не задают его еженедельно.
Вот что я им сказал:
Вы получаете идеи из мечтаний. Вы получаете идеи от скуки. Идеи возникают постоянно. Единственная разница между писателями и другими людьми в том, что мы их замечаем.
Они возникают, когда ты размышляешь и задаешь себе простые вопросы. Самый важный из вопросов — «А что, если?…»
Что, если бы вы проснулись с крыльями? Что, если бы ваша сестра превратилась в мышь? Что, если бы вы все узнали, что ваш учитель планировал съесть одного из вас в конце семестра, но вы не знаете, кого именно?
Еще один важный не-совсем-вопрос — «Вот бы…»
Вот бы реальная жизнь была такой, как в голливудских мюзиклах. Вот бы я могла сжаться до размеров пуговицы. Вот бы мою домашнюю работу делал призрак.
Есть и другие: «Интересно…» («Интересно, что она делает, когда она одна?»), «Если так будет продолжаться…» («Если так будет продолжаться, телефоны начнут разговаривать друг с другом, отключая посредника») и «Было бы интересно, если бы…» («Разве не было бы интересно, если бы оказалось, что раньше миром правили кошки?»)
Эти и другие подобные им вопросы, а также вопросы, которые они, в свою очередь, продолжают задавать («Если раньше миром правили кошки, почему они перестали это делать? И как они к этому относятся?»), — это один из источников, из которых берутся идеи.
Идея не обязательно должна быть сюжетом, это просто отправная точка для начала творчества. Сюжеты часто возникают тогда, когда человек начинает задавать себе о ней вопросы.
Иногда идея — это человек («Есть мальчик, который хочет узнать о магии»), иногда — место («В конце времен существует замок, единственное место, где есть…»), иногда — образ («Женщина, пробирающаяся через темную комнату, заполненную пустыми лицами»).
Часто идеи возникают в результате объединения двух вещей, которые раньше не сочетались («Если человек, укушенный оборотнем, превратится в волка, что произойдет, если оборотень укусит золотую рыбку? А что произойдет, если оборотень укусит стул?»).
Вся художественная литература — это процесс воображения: что бы вы ни писали, в любом жанре или области, ваша задача — придумать нечто убедительное, интересное и новое
А когда у вас есть идея — которая, в конце концов, всего лишь то, за что нужно держаться лишь в самом начале творческого процесса, — что тогда?
Ну, тогда вы начинаете писать. Вы ставите одно слово за другим, пока они не закончатся, — во что бы они в итоге ни сложились. Иногда это срабатывает не так, как вы представляли в начале. Иногда это не работает вообще. Иногда вы выкидываете то, что сделали, и начинаете заново.
Я помню, как несколько лет назад мне в голову пришла отличная идея для истории о Песочном человеке. Речь шла о суккубе, который даровал писателям, художникам и авторам песен идеи в обмен на часть их жизней. Я назвал это произведение «Секс и фиалки».
Оно казалось простой историей, и только когда я принялся ее писать, я обнаружил, что создание этого текста похоже на попытку удержать в руках горсть мелкого песка: каждый раз, когда я думал, что ухватил его, он вновь и вновь просачивался сквозь мои пальцы и исчезал.
Тогда я написал:
«Я начинал эту историю дважды и каждый раз доходил до середины, только чтобы увидеть, как она умирает на экране передо мной».
Сейчас «Песочный человек» — это комикс в жанре ужасов. Но ничто из того, что я когда-либо писал, не проникало под мою кожу так глубоко, как эта история, от которой мне пришлось отказаться. Наверное, по этой причине это все и ощущается так остро. Ведь именно идеи — и способность записать их на бумаге, превратить в рассказы — делают меня писателем. А это значит, что мне не нужно вставать рано утром и ехать в метро с незнакомыми людьми, добираясь до работы, которую я презираю.
Мое представление об аде — это чистый лист бумаги или пустой экран, глядя на которые я не могу придумать ни одной вещи, достойной быть высказанной, ни одного персонажа, в которого люди могли бы поверить, ни одной истории, которая не была бы рассказана раньше.
Просто я, смотрящий на чистый лист бумаги. Вечность
Однако я сумел найти свой выход из этого ада. В отчаянии (это состояние, кстати, тоже верный ответ на вопрос «Откуда вы берете свои идеи?». «Из отчаяния», которое стоит где-то рядом со «скукой» и «дедлайнами», — верны все эти ответы) я взял свой страх и превратил его в основную идею рассказа под названием «Каллиопа», который объясняет, и я думаю, довольно точно, откуда писатели черпают свои идеи. Вы можете найти этот рассказ в книге «Страна снов» и прочитать его, если хотите. Где-то в процессе написания этой истории я перестал бояться, что идеи однажды покинут меня навсегда.
Откуда я беру идеи?
Я их выдумываю.
Прямо из своей головы.