Лена Резанова — карьерный стратег: она помогает людям, которым надоела нелюбимая работа, найти выход из тупика и реализовать мечту. Точнее, это они думают, что находятся в тупике и без мечты из него не выберутся. На практике часто оказывается наоборот: вокруг полно возможностей, а мечты только мешают разглядеть их и начать действовать. Этот и другие мифы о поисках себя она развенчивает в книге «Никогда-нибудь: Как выйти из тупика и найти себя». T&P поговорили с Леной о том, как не попасться в ловушку «вирусной мечты», почему для того, чтобы начать действовать, не нужен четкий план и куда ведет карьерная лестница в XXI веке.
Как не подцепить «вирусную мечту»
— К вам обращаются люди, которые устали ходить на нелюбимую работу. Как они формулируют свои запросы?
— Почти все приходят с одним и тем же образом в голове: «Я хожу на нелюбимую работу, понимаю, что пора что-то менять; я хочу разобраться в себе, продумать план действий и реализовать свою мечту, чтобы жизнь стала интересной, а работа приносила удовольствие».
— Похоже на красивую сказку. В реальности так бывает?
— От реальности этот сюжет отделяют пять ловушек, которые мешают людям действительно приходить к самореализации. Я во всех этих ловушках побывала сама и видела огромное количество людей, которые наступают на эти грабли, — собственно, и книга моя о них.
Самая главная ловушка — «мне надо понять, чего я хочу». На этом мифе базируется огромный рынок всевозможного тестирования, копания в себе, осуществления мечт. Но из своего опыта и опыта тех, кого я консультирую, я поняла: мы в большинстве своем вообще не способны понять, чего мы хотим.
Когда восемь лет назад мы с мужем купили билет в один конец и поехали в Париж, где муж начал учиться на шеф-повара, я была уверена, что я будущий фотограф и писатель детективов. Я честно этому училась, готовилась, у меня не было ни тени сомнения, что это мое. Но оказывается, что
когда мы ищем внутри себя ответ на вопрос «чего я хочу на самом деле?», очень легко подхватить какую-нибудь «вирусную мечту».
У меня таких мечт целый список, самые распространенные — благотворительность, «помогать людям» или «открыть свой ресторанчик».
Быть фотографом — это же так контрастирует с офисной жизнью: вот я сижу за компьютером — а вот я с красивой камерой снимаю природу, и ветер развевает мои волосы. И вот первое, что я хочу сказать: посидеть, подумать, разобраться и понять, чего ты хочешь на самом деле, — практически невозможно. Что бы мы там про себя ни поняли, это все гипотезы, но они еще нуждаются в проверке.
— Но куда-то же надо деваться с нелюбимой работы.
— «Нелюбимая работа» — тоже ловушка, и я — лучший тому пример. Потому что сейчас я занимаюсь тем же, чем занималась на «нелюбимой работе». Восемь лет назад я работала в большой компании в качестве talent executive (можно перевести как «талант-менеджер» или «специалист по талантам») и была уверена, что не люблю эту профессию, что эта тема для меня закрыта и надо искать себя в чем-то другом, — фотография как раз очень хорошо сошла за мечту.
Я писала в соцсетях о том, как мы с мужем меняем свою жизнь, и мне начали приходить письма с вопросами. Я отвечала и в какой-то момент поняла, что подтягиваю знания из предыдущего опыта — и что мне это нравится. Это была первая искорка — и я задала себе вопрос: «А в этой большой сфере развития людей есть кто-то, кто занимается менеджментом карьеры, но индивидуально, не в корпоративном формате?» И сразу же нашла людей, которые уже 25 лет этим занимаются, написали книги, с ними можно общаться, у них можно учиться. Я сидела и думала: почему я раньше себя об этом не спросила, почему я сидела в подводной лодке, уверенная, что «это не мое», а оказалось, что «работа мечты» совсем рядом, надо было просто перископ поднять?
Другая история: полтора года назад ко мне пришел человек, который несколько лет работал в огромной корпорации и выгорел дотла, уже психосоматика началась. Я попросила его не бросать все разом, мы договорились, что поищем огня — и нашли его не очень далеко от прежней сферы. Он начал изучать agile. Ходил на семинары к интересным специалистам, начал общаться в аджайл-тусовке, увидел, что это действительно интересная тема. Его начали приглашать на конференции, а потом в компании предложили большой и интересный проект. Он выиграл по всем фронтам: нашел интересную работу, стал в глазах работодателя более ценным специалистом, расширил круг знакомств. Обошлось без сжигания мостов.
Когда клиенты говорят мне про нелюбимую работу, я рассказываю свою историю и спрашиваю: «А вы перископ поднимали?» И в итоге
почти треть тех, кого я консультирую, остаются в своей сфере. Они не выбрасывают наработанное, но меняют формат.
Очень часто почему-то люди из маркетинга обесценивают свою работу. Из финансов тоже, но их я понимаю: в финансах все очень четко, жестко, структурировано, не так много простора для творчества. А в маркетинге много, но я очень часто от людей из маркетинга слышу, что в их работе нет смысла. А когда я их прошу: «Приведите мне примеры профессионалов из вашей сферы, которые делают что-то очень крутое», люди удивляются: оказывается, я просто «не то продавал».
— Если треть остается в своей сфере, значит, две трети сферу меняют.
— Но опыт предыдущей работы все равно помогает. Вот мой муж резко поменял сферу, из корпоративного продажника, проджект-менеджера стал шеф-поваром. Казалось бы, вообще никакой связи. Но буквально через пару лет работы шеф-поваром он вдруг понял, что его предыдущий опыт очень нужен на новом месте, потому что там тоже планирование и сложные процессы. Сейчас он генеральный менеджер, уже не шеф-повар.
— Тогда зачем было становиться шеф-поваром?
— А зачем вообще нужна мечта? Чтобы сдвинуться с мертвой точки.
— Вы привели пример, в котором маркетолог понимает, что «не то продавал». Насколько вообще во всей этой истории про поиск себя важен этический аспект, когда ты хочешь не просто развиваться, а делать что-то полезное, хорошее?
— Стремление к осмысленности — это вообще триггер перемен номер один. Это не обязательно про «спасать мир», все очень индивидуально: для кого-то осмысленность будет в том, чтобы стать счастливым, реализовать свой потенциал на 100%. Но в какой-то момент человек задает себе вопрос: а зачем я что-то делаю?
Как в том примере про маркетологов, я спрашиваю: у кого из тех, кто работает в той же сфере, что и вы, работа имеет смысл? И если человек видит, что есть кто-то с таким же образованием и опытом, кто делает что-то интересное и важное, зарабатывает, востребован, интересен, — это уже какой-то ориентир. Уже можно прикидывать, чего не хватает, чтобы заниматься тем же.
Только главное — не перепутать чужой смысл со своим. Такое тоже происходит, я в книге описала историю девушки, которая бросила все, пошла учиться на экологическую специальность, но работу свою так и не полюбила, потому что подсмотрела ее у другого человека.
Ролевая модель нужна не для того, чтобы ее копировать, а чтобы, глядя на реальных людей с реальными карьерами, примерить ее — так же, как мы примеряем одежду в магазине.
— А как отсеять пресловутую «вирусную мечту»? Человек находит ролевую модель, примеряет и верит, что нашел свое призвание.
— Я называю это приближением: ничего не менять, не совершать резких движений, но проверить свою гипотезу. Например, я хочу стать коучем. Как понять, подходит мне это или нет? Я бы сначала посмотрела, какие есть крутые состоявшиеся коучи, и записалась бы к кому-нибудь из них, посмотрела, как они работают. Посмотрела бы, где они учились, и сходила бы в эти места на дни открытых дверей. И так далее — способов много. А вот когда гипотеза проверена, можно делать первый шаг.
Три подушки вместо плана
— Первый шаг — это план?
— Я думаю, что большинство моих клиентов и ваших читателей — это люди, воспитанные в уважении к планированию, причем к планированию очень конкретному, четкому, пошаговому. И когда человек вдруг оказывается в ситуации выбора, например, новой карьеры, он тоже хочет все спланировать, чтобы, стоя в точке старта, видеть весь свой путь до самого финиша. Но в результате все приходит к тому, что человек застревает на старте, потому что план никак не складывается.
У братьев Гримм есть сказка про умную Эльзу, которая пошла в погреб за пивом, увидела на стене мотыгу и начала рассуждать: выйдет она замуж за Ганса, родится у них сынок, пошлют они его в погреб, на него эта мотыга свалится и прибьет. И вот она сидит на ступеньке и рыдает. Когда нам надо что-то менять, в нас просыпается такая умная Эльза: «Вот сейчас брошу работу, а другую никогда не найду», «Куплю сейчас образовательную программу, заплачу кучу денег, а потом окажется, что я ошибся».
Когда мы пытаемся свою гипотезу превратить в план, мы забываем, что внешние обстоятельства меняются с колоссальной скоростью, и тот, кто пытается выйти к своей цели с жестким планом в руках, напоминает человека, который садится играть в шахматы с планом партии в кармане.
Даже если ты идеально знаешь партнера и, само собой, правила игры, дальше пары ходов ты ничего не спланируешь. Но мы составляем этот план, садимся играть — а игра идет не по плану. Кто-то откатывает все назад, а кто-то даже не начинает.
Но проблема не в том, что что-то идет не по плану, а в самом плане. В ситуациях большой неопределенности ты просто действуешь по обстоятельствам.
— Неопределенность — это очень тяжело. Людям нужна возможность строить планы. С одной стороны, они дают ощущение, что ты контролируешь ситуацию. А с другой — думаю, многие планы строятся вообще не для того, чтобы быть выполненными. Это такая маниловщина, но в ситуации постоянного стресса она нужна просто как возможность помечтать, пофантазировать, получить порцию положительных эмоций.
— Все так, но тут самое главное — уберечь себя от стресса, вызванного тем, все пошло не по плану. То есть можно планировать, но понимать, что план нужно будет переписывать, например, каждый месяц. Вот если человек это понимает — тогда нормально. Но если он свято верит в однажды составленный план, то, когда этот план начнет рушиться, он будет постоянно чувствовать, что он какой-то не такой, не умеет планировать, не умеет рассчитывать свои силы, не умеет контролировать ситуацию. Это сильно влияет на самооценку.
А еще в любой буре можно найти точку опоры. Когда мы с мужем уехали, он — учиться на повара, я — на фотографа, мы в следующие два года собирали и распаковывали чемоданы 24 раза. То в одно место надо было переезжать, то в другое, то практика у него, то какой-то проект у меня. У нас было всего два чемодана (потом с поварскими принадлежностями стало три), и в них в вакуумных пакетах с нами путешествовали три подушки. Куда бы мы ни приезжали — это были хорошие квартиры, плохие квартиры, какие-то случайные комнатки в отелях, — подушки были с нами. Я только потом поняла, что именно они не давали нам сойти с ума. А кто-то из клиентов мне потом рассказывал, что у него на всех работах всегда одна и та же кружка.
Еще есть ритуалы. Кто-то начинает утро с пробежки, какой бы ни была погода, каким бы ни было настроение. У кого-то ритуал — чаю попить. Кому-то позвонить, куда-то сходить. Все эти привычки создают для нас территорию определенности.
Когда человек мне говорит: «Я через месяц начинаю собственный проект, все под большим вопросом», я спрашиваю: «У тебя на первые три недели есть расписание, что и когда ты будешь делать?» Потому что, если ты утром просыпаешься с мыслью «сейчас все посыпется», это не очень хорошо. Но вот планы типа «через год я заработаю 100 тысяч и открою второй магазин велосипедов» могут серьезно меняться, и к этому надо быть готовым.
Когда жизнь станет настоящей
— Наш великолепный план рушится на глазах. Нелюбимая работа оказалась вполне нормальной, мечта — вирусной, план тоже не подошел. Страшно подумать, что нас ждет в пункте «жизнь стала интересной, а работа приносит только удовольствие».
— Мы сейчас покусимся на святое, но такого тоже не бывает — чтобы каждый день лететь на работу как на крыльях. Людей, которые «нашли себя», я часто спрашиваю: «Это удовольствие?» И обычно они отвечают, что нет, это довольно жесткий режим. Я смотрю на расписание своего мужа — это езда на горящем велосипеде.
И я со временем поняла, что,
когда мы ищем себя, ориентируясь на то, что приносит удовольствие, мы себя можем очень сильно подставить, потому что на любой работе бывают проблемы, головняки — и что, опять ее менять?
Надо искать не «работу, которая будет всегда приносить удовольствие», а то, что приносит удовольствие уже сейчас. Или даже не удовольствие, а проблему, которую вам нравится решать.
Я тоже думала, что работа фотографа — это сплошная красота. А когда поговорила с фотографами, которые снимают для серьезных изданий, поняла, что они пашут невероятно: тяжелейшую аппаратуру на себе таскают, иногда ночью не могут нормально спать, потому что съемка с утра и т. д. Или профессия шеф-повара: на кухне, в 40-градусной жаре управляешь муравейником. На любую профессию надо смотреть не только с парадной стороны.
— Окей, удовольствие на работе не каждый день. Но жизнь-то наконец станет интересной?
— Вот это «жизнь наконец-то станет интересной» — это такая боль для меня! Пока человек не нашел себя, он все ставит на паузу, в том числе и жизнь. «Вот найду себя и тогда буду жить», «Вот заработаю столько-то денег, тогда начнется настоящее». Как будто сейчас живет в черно-белом варианте, а вот потом оно заиграет яркими красками.
Я в этот момент обычно прошу человека описать его день сейчас. А потом прикинуть, что изменится, когда наступит это «потом». Обычно появляются путешествия, спорт, встречи с друзьями, «посидеть в кофейне», «написать свою книгу». Тогда я спрашиваю: «Когда это все начнется?» Обычно ответ — «Ну вот достигну цель, и начнется». Но все наоборот:
если ты уже сейчас начнешь в меру возможностей жить «полной жизнью», тебе будет проще достичь цели.
— Я думаю, многие просто ожидают, что на новой работе будут больше зарабатывать. Либо работать эффективнее и чаще отдыхать.
— И это тоже. И тут нельзя не отметить, что большинство мечтаний — про работу на себя, про собственный бизнес, а с ним «жить полной жизнью» обычно некогда.
Карьера как мера ответственности
— Есть такой стереотип, что работа «на себя» — это гораздо круче, чем работа «на дядю». Вы с ним сталкивались?
— Конечно, я постоянно это замечаю. Мало того, меня поразило, какое количество клиентов приходит ко мне не из найма. Вот человек, который занимается финансовым планированием для семей — это такой бизнес, — говорит: «Как меня достали эти люди, они не понимают, что я им объясняю, я каждый день просто ненавижу своих клиентов». Можно ли сказать, что он работает на себя? Нет, он работает против себя, силой себя тащит на работу, такую же нелюбимую, как у какого-нибудь затюканного боссом клерка. Вместо того чтобы взваливать на себя эту ношу, что мешало подойти к начальнику и попросить другой проект?
— А вам приходилось сталкиваться с ситуациями, когда люди спускались на ступеньку вниз, чтобы заниматься именно любимым делом?
— В моей практике такого не было. Но я считаю, что представление о карьере как о лестнице или эскалаторе — встал на ступеньку и едешь вверх — очень устаревшее и многим ломает жизнь. Люди ожидают, что будут расти просто со временем, что их будут продвигать за выслугу лет, но так сейчас уже почти не происходит и будет происходить еще реже. Твоя карьера — это твоя зона ответственности, ты в ней сам должен рулить. Тогда компания становится лишь местом, в котором все происходит.
— А что делать, если у человека уже все хорошо, но он просто очень боится перемен?
— Попробовать разобраться и понять, в чем он крут, что на самом деле умеет, какие проблемы любит решать. Такая спокойная настройка и фокусировка дает ощущение управляемости, когда ты понимаешь, что рынок труда может колбасить, но твои компетенции никуда не денутся. Что угодно может произойти, лодка может наклониться, а ты выплывешь, потому что понимаешь, чтó ты из себя представляешь.
— Видите ли вы какие-то тренды в том, как сейчас строится карьера и как развиваются профессии?
— Я вижу два тренда. Первый — разрушение мифа о самозанятости как высшей точки самореализации. Второй — сейчас можно не искать себе профессию, а создавать ее под себя. Если бы в мире не существовало понятия «карьерный менторинг», я могла бы его придумать — просто потому, что он описывает то, чем я занимаюсь. И, между прочим, я себя сначала так назвала, а потом узнала, что такой термин уже существует. Справочники профессий умерли — а это значит, что мы можем сами придумывать себе профессии, а не выбирать из готовых шаблонов. Это очень круто, но предполагает стопроцентную ответственность за себя.
https://theoryandpractice.ru/